Прошло двадцать лет, Бялик стал знаменитым, и одесские издания почитали за честь напечатать, если не произведение поэта, то хотя бы несколько его строк
В декабре 1912 года у Бялика на Малой Арнаутской появился сотрудник "Южной недели". Этот журнал был каплей в бескрайнем море одесских периодических изданий 1910-х годов, но, просматривая его сегодня, можно получить некоторое представление о литературной жизни города того периода.

 Здесь печаталась проза известных всей читающей России Семена Соломоновича Юшкевича и Александра Митрофановича Федорова, который первым оценил литературное дарование Владимира (Зеева) Жаботинского, рассказы бытописателя Одессы Лазаря Яковлевича Кармена и полузабытого ныне "летописца порта" Натана Зусьевича (Антона Сигизмундовича) Ловенгардта, очерки известного и плодовитого журналиста Бориса Давидовича Флита, воспоминания старого журналиста Рабиновича, псевдоним которого являл собою его прочитанную справа налево фамилию - Чивонибар...

На страницах "Южной недели" появлялись стихи тогда еще молодого Эммануила Германа, оставшегося в литературе под псевдонимом Эмиль Кроткий, и Изы Яковлевны Кремер, заслуживающей того, чтобы сказать о ней, по крайней мере, несколько слов. Она слыла звездой одесской эстрады, не без успеха гастролировала в Москве и, по сути, стояла у истоков того, что сейчас именуют авторской песней. Уже мало кто помнит, что, к примеру, слова напеваемого Остапом Бендером старого танго "Под знойным небом Аргентины..." принадлежат Изе Кремер...

В то время принято было помещать в новогодних номерах газет и журналов обращения к читателям известных в городе людей: литераторов, художников, артистов, инженеров, общественных деятелей. С такой просьбой редактор-издатель "Южной недели" И.Ф. Шмигель и прислал своего сотрудника к Хаиму-Нахману Бялику. И, хотя поэт уже несколько месяцев жил, по иудейскому летоисчислению, в Новом году, он согласился: если имеешь что сказать людям и появляется такая возможность, то почему не сказать?

Можно представить, как Бялик усадил репортера в кресло, присел за стол и отработанным почерком профессионального литератора быстро написал несколько строк на иврите - давно обдуманное, выстраданное и назревшее: "Я пожелаю, чтобы наша еврейская интеллигенция поняла, наконец, ту простую истину, что интеллигентность не обуславливает собою глубокое и безнадежное невежество во всем том, что касается языка, литературы и истории своего же народа, а скорее наоборот, она обязывает к глубокому и всестороннему знанию этих последних. Невежественные же во всем этом люди должны стыдиться своего невежества, претендовать на право названия себя интеллигентами, тем более на право руководительства в вопросах еврейско-общественной и национальной жизни".